ПСИХОЛОГИ И НЕ ОСОБО

1980 год. Ленинград, станция метро «Пушкинская».

Молодой психолог из НИИ им. Бехтерева обсуждает с коллегой эксперимент по исследованию эмоциональных состояний человека в гипнозе.

Краем глаза он замечает, что по движущемуся вниз эскалатору бежит подросток лет 12. Бежит аккуратно, никому не мешая, тем более что и пассажиров почти нет, а левая сторона эскалатора всегда свободна для желающих спуститься быстрее.

Но наблюдающая за эскалаторами контролёр в прозрачной будке начинает раздражённо кричать в громкоговоритель: «Мальчик, не беги! Мальчик, остановись! Остановись немедленно!»

Спешащий по своим подростковым делам мальчик не останавливается, что контролёршу в будке бесит ещё больше, и она орёт всё громче, а когда он добежал до платформы, у неё вдруг нашёлся сочувствующий пассажир – крупный мужик, решивший перед ней выслужиться, – видимо, потому, что она олицетворяла для него некую власть, – проходя мимо пацана, он вдруг схватил его за куртку, стал трясти и что-то гневно ему выговаривать, а потом поволок зачем-то на противоположный, едущий вверх эскалатор.

Увидев такое дело, молодой психолог оставил свою коллегу и, в два прыжка оказавшись рядом с «активистом», не раздумывая влепил ему увесистый пендаль. Тот от неожиданности выпустил пацана из рук и грузно упал, встав на четвереньки на ступени едущего наверх эскалатора, и растерянно обернулся. Видимо, до настоящего момента он был уверен, что весьма хорошо исполнил свой гражданский долг, так ловко скрутив «маленького гадёныша», но, встретившись взглядом со стоящим на платформе человеком хипповой внешности с большой чёрной бородой и развевающимися длинными волосами, явственно почуял, что благодарности не будет.

 

КРАСНЫЕ НОГТИ

Было это году в 2012, когда все ждали очередного конца света – и, вроде бы, не дождались, хотя мнения на этот счёт бытуют разные.

В красноярском университете перед большой аудиторией выступала крупная женщина в возрасте – бывшая сотрудница местного мединститута, переехавшая в Москву и возглавившая что-то при психологической службе МЧС, – рассказывала, чем занимаются там психологи и как трудна, но необходима и почётна их работа.

«Вот выявите вы, например, что у спасателя эмоциональное выгорание, и сразу ему: “И-и-ди сюда!”» (женщина округлила глаза и грозно поманила воображаемого спасателя указательным пальцем – чувствовалось, что ей нравится говорить так вот «И-и-ди сюда!», как и в целом ощущать свою власть над простыми смертными).

Но самое смешное было дальше. Несколько раз повторив, что работающий в МЧС психолог должен выглядеть скромно («Поэтому всех наших девчонок, у кого увижу красные ногти, сразу же заставляю лак смывать!»), чиновница стала показывать презентацию, где на одном из снимков все увидели неоднократно хвалёную ею за организацию психологический службы МЧС и многочисленные достижения Юлию Сергеевну Шойгу – та беседовала со скромно одетой грустной старушкой, между делом демонстрируя всему миру свои длинные лакированные красные ногти. По аудитории пронёсся гул изумления и восторга, и после презентации вопросов к гостье ни у кого не возникло.

Важным пунктом той встречи было представление идеи создания ассоциации психологов силовых структур. Создадим такую ассоциацию, говорила нам столичная чиновница, и если какого-то психолога, не дай бог, начнут преследовать за что-нибудь нехорошее, ассоциация эта за него сразу же вступится.

Идея не показалась мне здравой. Одно дело создать организацию, чтобы с её помощью решать назревшие проблемы, делиться опытом и учиться, приглашая грамотных специалистов, и совсем другое – прикрывать ею свои зады. Кроме того, давно уже существует Российское психологическое общество и другие приличные организации – зачем же множить сущности? И, может, психологу нужно просто грамотно и честно работать, уважая людей и их права, и необходимости обращаться в странную организацию психологов силовых структур у него попросту не возникнет?

 

ПСИХОЛОГИ СПЕЦИАЛЬНОГО НАЗНАЧЕНИЯ

Не знаю, появилась ли в итоге такая ассоциация, но про психологов, деятельность которых больше напоминает работу полицейских, с тех пор слышу всё чаще.

Я уже рассказывал про школьного психолога, пугавшую на консультации третьеклассницу, что отрубит ей руку, чтобы таким образом («Как в Китае!») отвратить её от воровства (наблюдавшая это мама девочки, нужно отдать ей должное, больше не повела её к той улыбчивой милой девушке, хоть воровать дочка не перестала).

Особая категория – психологи, которых привлекают к следственным действиям упомянутые силовые структуры – как правило, чтобы писать экспертизы. Причём такие, чтобы обвинение могло не напрягаться.

Возьмём историю Никиты Уварова, задержанного 6 июня 2020 года с двумя друзьями в их 14 лет (были и ещё двое задержанных, постарше – об одном из них скажем позже) и обвинённого впоследствии по статье о прохождении обучения терроризму . Я был на том суде и видел глаза военных судей – трёх немолодых мужчин, трижды прилетавших на этот процесс из Хабаровска (в судах бываю регулярно, – как правило, выступаю на них как специалист, – поэтому некоторый физиогномический опыт по этой части имею), – так вот, в глазах тех мужчин, прежде судивших реальных военных преступников, читалось и желание разобраться, и понимание, что всё совсем не так ужасно, как сочинили сотрудники ФСБ, и явственно была заметна растерянность – потому что таких дел, против 14-летних, они ещё не рассматривали.

Сначала Никиту смотрела в Канске медицинский психолог-эксперт А. В. Лисова – и обнаружила у него «гедонистический характер интересов». Каким образом, с помощью чего обнаружила – загадка: указанные в её заключении методики направлены на исследование внимания и других психических процессов, они же помогают выявлять психопатологию. Может, Лисовой помогла «клиническая беседа», также упомянутая в документе? Не знаю, но весь рисунок поведения подростков, поздней ночью клеивших в Канске листовки в поддержку политзаключённых – без всяких кураторов, оплаты и т.д., – казалось бы, свидетельствует, что двигал ими не гедонизм, а нечто совершенно противоположное. Психодиагностические методики, с помощью которых исследуют мотивацию и сферу интересов подростков, в природе, конечно, существуют, но психолог Лисова о них либо не знала, либо побоялась, что их результаты не позволят ей написать про «гедонистический характер», и упечь ребят в СИЗО будет труднее.

Потом 401-страничную экспертизу переписки этих ребят в соцсетях сочинили эксперты из Красноярска, кандидаты наук филолог Алла Кипчатова и психолог Ирина Маланчук. Продукты профессиональной деятельности за подписью последней мои коллеги и ранее наблюдали в красноярских судах, обнаруживая в них явные попытки подыграть обвинению. В документе же по высказываниям Никиты Уварова и его друзей тандем из остепенённых филолога и психолога выражает экспертное мнение, что знакомство 14-летнего школьника с трудами Петра Кропоткина и другим философским наследием, а также с творчеством Курта Кобейна и Егора Летова указывает на его склонность к терроризму. Через неделю после появления экспертизы Маланчук и Кипчатовой подростков стали обвинять также по статье о «создании террористического сообщества» (спустя несколько месяцев это обвинение сняли – осталось только «прохождение обучения с целью осуществления террористической деятельности» (подростки несколько раз взрывали в заброшках самодельные петарды, не оставив ни разрушений, ни пострадавших)).

В результате хабаровские судьи с растерянными глазами дали двум друзьям Никиты условные сроки (внука бывшего мэра Канска Надежды Качан, самого старшего из всех задержанных тогда ребят, также фигурировавшего в деле и, согласно заключению Маланчук и Кипчатовой, предлагавшего их группе и размещавшего в её беседе «учебные пособия» по военному делу, следствие сделало свидетелем – всё логично, вопросов нет), а самому Никите присудили 5 лет заключения – при этом подтвердить, что он действительно собирался что-то взорвать, смог (и то лишь только на словах, не предоставив никаких документов) только один «секретный свидетель», знакомый Никиты по переписке в соцсети из Алтайского края – на тот момент он был в СИЗО по другому делу…

Через несколько месяцев после задержания Никиты, в августе 2020 года, красноярское УФСБ собрало богатый урожай из подростков, также, как посчитали в спецслужбе, готовивших теракты. Среди них была 14-летняя школьница Алёна Прокудина (про устроенное ФСБ шоу с визитом толпы экипированных спецназовцев в 5 утра в гости к Алёне и её родителям, гражданским людям, с последующей госпитализацией девочки в детское отделение психбольницы и удерживанием там в течение двух недель, несмотря на документированный отказ от госпитализации со стороны родителей, подробно написано; это тот самый случай, когда детская «омбудсмен» Красноярского края Ирина Мирошникова пыталась шугануть прокуратурой адвокатов Алёны и журналистов, написавших об условиях жизни пациентов детского отделения ККПНД, тем самым прозрачно дав понять, чьи интересы она на самом деле обслуживает).

Красноярские психиатры тогда широко распахнули для ФСБ двери Краевого психдиспансера. Похоже, именно по просьбе спецслужбистов детские врачи сочинили заключение на «один лист 12-м кеглем с самым большим межстрочным интервалом, на втором листе только подписи четырёх врачей ПНД», на основании которого Алёну и «запаковали». При этом держать её в психбольнице после отзыва согласия на это её родителями не было оснований – наскоро выдуманный Алёне диагноз можно смело ставить ещё трети современных подростков, но госпитализацией и препаратами такое не лечат.

К счастью, благодаря старшей сестре Алёны, Дарии, лишённой предрассудков, свойственных «людям старшего поколения», все быстро всё узнали. Не сработал даже видеоролик, сделанный кем-то с использованием видеоряда, снятого Алёной, явно с целью подвести её под статью (потом был суд, но происхождение этого ролика предпочли не рассматривать, как и то, какие дуремары писали от имени Алёны сообщения в соцсети – тут, как говорится, всем и так всё ясно). «Чудище» покочевряжилось, но Алёну всё же выплюнуло.

Тогда, кроме неё, были задержаны ещё несколько подростков со всего края (пока, насколько знаю, известна лишь судьба одного из них – отправлен на принудительное лечение по психическому заболеванию). Через год после того, как все узнали о том конфузе, начальник красноярского УФСБ Виговский ушёл на пенсию, и подобные истории прекратились.

Но жизнь не стоит на месте: недавно мы узнали про ещё одного психолога-эксперта – Веронику Пугачёву, обнаружившую на представленной ей «игрушке-неваляшке… две восьмиконечные звезды с лучами тёмно-светлого цвета, данные звёзды относятся по своим признакам к организации «АУЕ». Указанная символика запрещена к публичному демонстрированию, согласно п. «б» ст. 1 Федерального закона от 27 июля 2006 года «О противодействии экстремистской деятельности», а также символика относится к запрещённой экстремистской организации «Арестантское уголовное единство», согласно решению Верховного Суда Российской Федерации № АКПИ20-514с от 17.08.2020 года…».

С восьмиконечной звездой, конечно, вышла накладочка. Потому что, во-первых, ею издревле украшают новогодние ёлки и фасады зданий, в том числе в Красноярске, но это почему-то никого не смущает. А во-вторых, та стёбная неваляшка не «малява» уголовника, а, ни больше ни меньше, арт-объект, созданный известным художником Василием Слоновым. Арт-объект! Не тату, не граффити, даже не рисунок. Арт-объект. Оксюморон. Ирония. Стёб. Юмор.

И если уж говорить про «запрещённую организацию “АУЕ”», то нужно вспомнить, что незадолго до ареста Слонова (он был в феврале 2024 года) вышел фильм Жоры Крыжовникова «Слово пацана», где татуировка с этой самой восьмиконечной звездой «с лучами тёмно-светлого цвета» фигурирует на руке одного из персонажей уже в 1 серии, на 22 минуте! Фильм смотрели десятки миллионов зрителей, среди которых наверняка были эксперты-криминалисты и знатоки федеральных законов и решений Верховного Суда РФ. Помнится, возмущалась этим кино младшая Мизулина, просила даже проверить его на чего-то там, и проверяли – и почему-то ведь не запретили!

Да и в законах, упомянутых Пугачёвой, конкретно про восьмиконечную звезду как символ запрещённой «АУЕ» ничего не сказано. Речь там про «символику экстремистских организаций» – но что делать тогда со звездой Вифлеема на новогодних ёлках?

Очень похоже на то, что когда нужно кого-нибудь попреследовать, российское государство вынимает из рукава таких вот специальных, ручных экспертов – и они, отрабатывая свою полицейскую пайку, пишут то, чего от них ждут.

Об эксперте Пугачёвой известно, что она пенсионер ФСИН – с 2012 года трудилась там психологом, старшим психологом, начальником и замначальника межрегионального отдела психологической работы, а в январе 2023 года была уволена «по выслуге лет», после чего с августа того же 2023 года стала руководителем психологической службы красноярского педагогического университета.

А теперь вопрос: почему психологической службой «гражданского» вуза заведует «полицейский» психолог? Который всю свою профессиональную жизнь трудился в органах ФСИН и заработал там пенсию? Есть мнения? При этом не исключаю, что Пугачёва действительно хороший специалист, которые, конечно, есть и в силовых структурах – помню, как психолог из ЦВИНПа слёзно просила меня узнать о здоровье бабушки одного из находившихся у них детдомовцев, который очень за неё переживал (через директора детдома я узнал, что всё норм, и психолог его успокоила), – но, ещё раз: педунивер, как ни крути, – гражданский ВУЗ! Где компетенции, приобретённые при работе во ФСИН, не слишком-то и нужны (если не вредны), особенно для тех, кто занимается не только преподаванием, но и психологической помощью и её организацией. И я понял бы психолога, который, долго проработав в органах, пришёл бы в психологическую службу университета рядовым сотрудником – поднабраться опыта да прийти в себя, реабилитироваться после нелёгкого труда в силовых структурах. Но г-жу Пугачёву сходу назначили этой службой и такими сотрудниками РУКОВОДИТЬ… Занятно, правда?

Коллеги, поработавшие в психологической службе Сибирского федерального университета, рассказывают, что уже несколько лет как их обязывают доносить на консультируемых университетскому ФСБ-шнику на предмет замышляемых ими терроризма и экстремизма, – после чего несколько сотрудниц этой службы попросту уволились.

Тренд понятен: психологи как звено контролирующей репрессивной государственной машины – потому что под экстремизмом в России понимают теперь и сочувствие «нежелательным организациям», и «неправильные» политические взгляды, и т.п… Но чем тогда, скажите мне, сотрудник психологической службы университета принципиально отличается от сексота спецслужб?

 

ПОРА И О ДУШЕ ПОДУМАТЬ

«Верую в бессмертную душу человеческую! Душа живёт в человеке отдельно, по своей стати она беспредельна, от мёртвого отлетает, новорождённого жизнью наполняет, её ценить и лелеять надо, а вот оскорблять её не надо – может обидеться и почернеть, тогда навалится адская меть, будешь помечен за плохие дела до тех пор, пока жизнь из тебя не ушла. Изнутри разрушаться будешь, покуда себя не избудешь.»

Этими словами больной безногий старый русский доктор из романа Владимира Сорокина отвечает на убийство обезумевшими «идейными» ополченцами своего нерусского коллеги, доктора из Китая.

Книгу эту, как водится, в России запретили (найти предлог сейчас недолго), и, приводя здесь данную цитату, я ловлю себя на мысли, что, похоже, и психологам, чтобы донести свою суть, теперь нужно изъясняться языком юродивых.

Потому что я тут, собственно, о том же. Задача психолога – помочь упомянутой выше беспредельной душе сохраниться и реализоваться, сбыться – настолько, насколько возможно (автор этих строк, если что, материалист).

Древние греки уподобляли душу бабочке – из-за её лёгкости, яркости и неземного великолепия. Бабочка почти бестелесна, хрупка, живёт в полёте и боится любой грубой силы.

К сожалению, всё чаще приходится сталкиваться с вопиющими историями, когда психологи (да и педагоги, но речь тут не о них) берут на себя полицейские функции – «пугательные», наказующие (пенитенциарные), осведомительские («стукаческие») и т.п.. В том числе в отношении детей и подростков.

Ни к чему хорошему это не приведёт. Главное условие работы психолога – уважение к человеку и желание понять его, а также его доверие (как и интерес и уважение психолога к самому себе – он, как ни крути, тоже человек, а значит, носитель той самой беспредельной души, которую надо ценить и лелеять). Без этого уважения и доверия, без принятия человека таким, какой он есть, останется лишь то, что основано на страхе. При этом хорошо известно и много раз проверено: всё, что основано лишь на страхе, мертво, недолговечно и требует для своего поддержания разных сомнительных химер и пУгал. В итоге получится зомбилэнд. А оно нам надо?

 

Пока поверженный после неудачной попытки выслужиться перед контролёршей активист, стоя в нелепой позе на ступенях уносящего его эскалатора, удивлённо смотрел на психолога, мальчик со всех ног бежал по этому эскалатору, теперь уже наверх.

Конечно, мне очень хотелось бы написать, что, вырвавшись из рук стихийного активиста, он выскочил на платформу и рванул по своим подростковым делам, но принцип реальности вынуждает признать обратное. Как рассказывал спустя много лет психолог, мальчик бежал по эскалатору, а сам он, прежде чем вернуться к удивлённой всем этим действом коллеге, долго смотрел ему вслед и всё кричал: «Беги и не бойся его! Всё хорошо! Держись! Не бойся!»